Как рождалась газета в Заинске: Рушания Мубаракзянова прошла путь от наборщицы до корректора

Ветеран печати рассказала, как создавалась газета «Знамя Дружбы» («Новый Зай») в советской типографии и в редакции газеты, как работали со свинцовыми литерами и ночами верстали газетные полосы.

Более 40 лет своей жизни она отдала типографии и редакции районной газеты «Новый Зай», пройдя путь от ученицы наборщицы до опытного корректора. Для нее газета была не просто работой, а делом всей жизни.

Её путь в мир печати начался 26 ноября 1973 году, когда она впервые переступила порог типографии.

«Мне было всего восемнадцать, — вспоминает наша героиня. — После школы была попытка поступить в пединститут по комсомольской путёвке, на английский. Не сложилось. Конкурс был огромный, а мне на экзамене попался сложный билет без права пользоваться словарем. Я забрала документы и, не сказав ни слова сестре, уехала в Нижнекамск. Там устроилась продавцом в магазин игрушек, но душа не лежала к этой работе. Вскоре я вернулась».

Возвращение домой совпало с периодом поиска себя. Судьбоносный день настал, когда вместе с подругой она отправилась на сахарный завод.  Случайно взгляд девушек упал на здание типографии (в то время она находилась в здании сырьевой лаборатории сахарного завода), а на дверях — заветное объявление: «Требуются ученики наборщицы ручного набора».

«Нас встретил веселый и разговорчивый Юрий Ханжин, главный редактор газеты, — улыбается она. — Он сразу сказал: «Девчонки, если знаете русский, нам корректор нужен». Мы тогда даже толком не знали, чем корректор занимается. Оказалось, ошибки исправляет. Но нам почему-то захотелось именно в цех, к шуму машин и запаху свежей печати».

Директором типографии в те годы был добрый и мудрый Иван Фёдорович Ерашов, который взял под свое крыло новоиспеченных учениц. Так началось погружение в мир полиграфии — удивительный и непростой.

-Сейчас набрать текст — дело секунд. А тогда это было искусство, ювелирный труд, — начинает свой рассказ ветеран полиграфии Рушания Мирзановна. — Помню свой первый день в типографии. В цеху стоял особый запах — смесь типографской краски, металла и машинного масла. Вдоль стен стояли огромные деревянные кассы с бесчисленными ячейками, где в строгом беспорядке лежали металлические буквы — литеры.

Это сейчас всё на компьютерах, а тогда мы работали с металлом, — продолжает она. — Запомнила на всю жизнь верстатку — специальную металлическую пластинку с подвижной стенкой, которая была главным инструментом наборщика. Задача была простой и невероятно сложной одновременно: глядя в текст, левой рукой брать из кассы нужную букву и ставить ее в верстатку справа налево. Литеры хранились не по алфавиту, а по частоте использования букв. Буква к букве, строка к строке, — вспоминает она. — Наберешь строку, неосторожно двинешься — чуть сильнее нажмешь — и вся строка рассыплется с противным лязгом. Набираешь полчаса, а потом всё сначала. Это учило невероятной усидчивости и внимательности. Одна страница газеты могла занимать часа три кропотливого труда. Это было настоящее ремесло, где от точности движений и остроты зрения зависел результат, который увидят тысячи читателей.

 У нас был ненормированный рабочий день: порой в типографии работали до двух- трех часов ночи, а к восьми снова приходили на работу. Все знали – пока не закончишь газету или срочный заказ, с работы не уйдешь. Наши родные тоже это понимали.

Работа была не только сложной, но и вредной. Постоянный контакт со свинцом, из которого отливали литеры, и его парами сказывался на здоровье. «Там свинцовые пары, там все без зубов. Поэтому я в типографии проработала 11 лет и на 5 лет раньше ушла на пенсию», — отмечает собеседница.

Но была в этой работе и своя романтика, и свои бонусы. Типография была местом, где завязывались прочные связи, так как здесь печатали не только газету, но и бланочную продукцию, афиши, приглашения, адреса, книги.  Коллектив был дружным, а профессия — уважаемой. Работники типографии могли себе позволить то, что было недоступно другим. Однажды председатель райисполкома предложил наборщице «достать» что-нибудь дефицитное, так как Рушания Мирзановна набирала текст грамотно и очень быстро.

 -Мы как раз квартиру получили, — вспоминает она. — Я говорю: «Мне стенка нужна». А он в ответ: «Стенку сейчас не могу, но вот модные брезентовые брюки, джинсы, — все берут, сто рублей по тем временам. Твоему мужу могу достать». В итоге штаны были куплены, а затем дома и дефицитная стенка появилась.

Позже ручной набор сменился линотипным — громоздкими машинами, похожими на пишущие машинки с клавиатурой. Оператор набирал текст, а аппарат отливал из расплавленного свинца цельные металлические строки.

-Это было прорывом, но и тут без ручного труда не обходилось, — улыбается Рушания Мирзановна. — Готовые строки мы, верстальщицы, вручную собирали на большой металлической плите — верстатном столе — в полноценные газетные полосы, вставляли между ними клише фотографий. Готовая форма была чудовищно тяжелой — все 12-15 килограммов! В одном номере 4 полосы и после очередной правки нужно было сделать оттиск каждой из них. За смену гранку поднимали до 10 раз. И эту тяжесть нужно было донести до печатного станка.

 Затем молодой специалист освоила не только набор, но и верстку газеты, а это самое сложное и хлопотное дело в типографии тех времен.  Затем вместо тяжелых гранок, ручного и горячего линотипного набора пришло офсетное оборудование для печати. А типография и редакция в 1989 году переехали в новое здание по улице Ялчыгола.

Продолжение следует