Язык улыбки

В одном из подмосковных общежитий в комнате с Магафьей Винниковой живут три девушки, которые говорят на коми. Она не знает их языка, они не понимают ее безупречный башкирский. Русский для них всех такой же иностранный язык как немецкий. Это не мешает им вместе учиться, работать, готовить картошку на общей кухне и разучивать русские народные танцы для выступления на вечерах художественной самодеятельности. 

До 11 лет Магафья вообще не понимала русский язык. Она выросла в башкирском детском доме, затем училась в национальной школе. Все нянечки, воспитатели и учителя разговаривали только на башкирском языке. За безупречную речь ее выбрали диктором детской рубрики на городском радио – раз в месяц  зачитывала текст «Пионерской зорьки». 

Магафье нравилась литература, спектакли, песни на родном языке. Воспитанников детдома часто водили по музеям – особенно ей запомнился музей писателя, народного поэта Башкортостана Мажита Гафури. В детский дом часто приезжали артисты башкирского драматического театра и показывали детям спектакли. В школе Магафья посещала танцевальную студию, чтобы было легко запомнить движения, учительница часто поясняла их: «Сейчас мы как будто набрали воду из колодца и несем ее на плече, а теперь как будто тесто для бишбармака раскатываем». В детдоме девочки не знали, что такое бишбармак (его никогда не было в стандартном меню), понятия не имели как готовить это блюдо, но старательно повторяли за хореографом все жесты. 

В 5 классе она начала учить два иностранных языка – немецкий и русский. Магафья была «хорошисткой», на пятерки писала диктанты, изложения и сочинения, читала стихи. Самое сложное было разобраться с родом: понять, когда говорить «он», а когда «она». В башкирском языке грамматической категории рода не существует. (Все существительные и прилагательные одного рода. Глаголы так же не изменяются по родам. «Он пришел» и «она пришла» по-башкирски звучит одинаково: «Ул килде»). На освоение всех тонкостей языка у нее было всего 3 года – 4 часа занятий в неделю с башкирской учительницей. 

После 8 класса всех детдомовских отправляли получать профессию. Магафью и еще 50 ребят с разных детских домов Башкирии на поезде отправили в подмосковный город Егорьевск. Ее определили в текстильную школу фабрично-заводского ученичества и поселили в общежитие. Тогда детей распределяли по учебным группам и выдавали комнаты без оглядки на национальность. В тот год в Подмосковье привезли много ребят из детдомов Коми и Калининграда. Магафью поселили в комнату с 3 девушками коми. Все с трудом говорили по-русски, но легко понимали друг друга. За 5 лет совместной жизни все очень сдружились, со временем Магафья стала понимать коми. Если в общежитии и были башкирки, девушка не успела с ними познакомиться. 

Учеба в новой школе девушкам давалась трудно: понять технологию работы прядильного станка было вдвойне сложно из-за преподавания на русском языке. Легче всего ей давались точные науки – физика и математика. Она могла решить любой пример, но если учитель просил объяснить схему решения – тут же терялась, а за это снижали оценки. При этом за письменные задания по русскому языку у нее чаще остальных были пятерки: правила грамматики она знала на «отлично».  

В учебе помогала практика: и производственная, и языковая. Каждый день в 5 утра девчонки шли работать на прядильно-ткацкий комбинат. В те времена школа находилась на балансе фабрики «Вождь пролетариата». Отучившись 2 года, все выпускники были обязаны 3 года отработать на фабрике. Поэтому на производстве было много молодых девушек, у Магафьи появилось много новых знакомых. Кроме того, ей попалась внимательная наставница, которая медленно и понятно объясняла все сложные схемы из учебников по прядильному делу, если требовалось, то по несколько раз показывала, как «заправлять» станок, рассказывала об особенностях работы. 

Рабочий день длился 4 часа. Чтобы хлопковая нитка получалась ровной и не рвалась, в помещении всегда поддерживали температуру не ниже 30 градусов и высокую влажность. Тяжелее всего было трудиться летом, пот бежал ручьем. Магафья бегала от одного прядильного станка к другому, следила за ровностью веретена, степенью натяжения нитки, собирала готовые «бабины». На производстве было так шумно, что для общения между собой рабочие использовали свой язык жестов. К примеру, закрытые ладошками глаза значили: «Не спи, работай быстрее!», постукивание тыльной частью ладони по предплечью: «Следи за ровницей», или попеременное движение руками вверх-вниз: «Снимай готовые шпульки». 

Во время трехлетней отработки Магафья решила получить полное среднее образование и записалась в вечернюю школу: выматывающая 8-часовая смена на производстве, а после этого еще 6 часов за партой. Поддерживали соседки по комнате: девичьи разговоры, танцы, совместное приготовление пищи, а также общее увлечение – секция парашютного спорта – учились укладывать купол, управлять стропами, правильно приземляться. Один раз они даже прыгнули с высоты 800 метров и приземлились по всем спортивным правилам. 

Когда Магафье исполнилось 18 лет, она получила паспорт, в котором в графе «национальность» было написано: «русская». Девушка очень удивилась, пошла узнать к коменданту общежития, которая оформляла документы. «Откуда же я знала, что ты башкирка? Смотрю, имя Магафья, вот и написала, что ты русская». Эта запись в паспорте никогда не имела для нее важного значения: «Главное – какой ты человек».  

В 18 лет все выпускники возвращались на родину, Магафья тоже решила вернуться в Уфу, несмотря на то, что там ее специальность была не востребована. Она устроилась оператором на завод «Синтезспирт», по счастливой случайности в это время на башкирское производство был командирован ее будущий муж. Они встречались полгода, сыграли свадьбу и решили поехать на родину мужа – в украинский город Кривой Рог. 

– Он тосковал по родине, я подумала, какая разница, где жить, главное – рядом с любимым, – вспоминает Магафья.

Здесь она впервые попробовала настоящий борщ, увидела, как цветут персики и начала учиться домашнему хозяйству. В детдоме, школе и училище она питалась в столовой, поэтому не умела готовить ничего, кроме жареной картошки. Жили у родителей мужа, девушку очень тепло приняли в семью. Они говорили на русском с мягким акцентом. Свекровь стала для нее мамой, которой девушка была лишена с 1,5 лет жизни. На Украине она родила супругу двух дочерей. Пока лежала в роддоме, соседки по палате учили Магафью украинскому языку, некоторые фразы она помнит до сих пор. 

Через 6 лет счастливой совместной жизни случилось несчастье – муж умер. Чтобы легче пережить горе, Магафья решила переехать. Увидела в газете объявление о том, что в Набережных Челнах строится завод «Камаз», собрала девочек и нежно простившись с семьей, поехала в Татарстан. Челны был городом, в который съезжались люди из разных уголков Союза, здесь все были приезжими, все становились своими. Ее поселили в малосемейке на 3 семьи – соседи были из Елабуги и Свердловска. Все были семейными, у всех росли дети. Жили дружно: детских садов не было, поэтому, когда в одной семье взрослые уходили на смену, соседи присматривали за детворой. Город строился, иногда в доме отключали электричество на несколько часов. Чтобы приготовить горячую еду, жильцы разводили небольшие костерки на улице перед домом: в таких полевых условиях по очереди варили лапшу, кипятили чайник. 

– Многие детдомовские дети не слишком приспособлены к жизни, мы очень доверчивые, нас легко обвести вокруг пальца. Мне постоянно везло, никто не пытался обмануть.  

Самое сложное время пришлось на начало 90-х, когда обострился национальный вопрос. Магафья была растеряна, не понимала, что происходит и почему все те, кто раньше всегда легко находил общий язык, стали ссориться. Потом началась «разруха»: задержки зарплаты на полгода, продукты питания в заводских магазинах по талонам, пожар на «Камазе». Все распри ушли на второй план, общие трудности сблизили, объединили.  

От завода Магафья получила квартиру, в которой она прожила вплоть до 2006 года. Она выдала дочерей замуж – обе переехали в Заинск, и на пенсии решила перебраться вслед за ними, чтобы быть ближе, чаще общаться с внуками. 

– Я полюбила Заинск: здесь спокойно, не шумно, знаешь места, людей, – говорит Магафья. 

Дочь посоветовала Магафье записаться в спортивный клуб для пожилых людей: она стала, как в молодости, участвовать в номерах художественной самодеятельности, заниматься спортом, выезжать на экскурсии. Потом записалась в хор и вместе с коллективом стала выступать на городских мероприятиях. 
Всю свою жизнь она попадала в незнакомую атмосферу, знакомилась и дружила с людьми, языка которых совсем не знала и в любом коллективе становилась своей, находила поддержку, тепло и заботу. 

– Думаю, все дело в улыбке – она понятна любому человеку. Если открыт новому общению, то найдешь общий язык с любым человеком, – уверена Магафья.

Фото автора и из личного архива Магафьи Винниковой